Шесть десятков морпехов, большинство которых находились на палубе, оказались в воде. Почти половину из них вытащили из воды с контузиями разной степени тяжести. А из экипажа выжили только четверо краснофлотцев. Остальных спасти не удалось. Вся эскадра скорбела, но воздушный бой продолжался. «Мессершмидты» потеряли уже три машины, а эскадрилья новых советских истребителей лишилась пяти машин. Из стареньких «ишачков» четыре дымились, но оставались в воздухе, а два упали в море. Но торпедоносцы им, все же, потрепать удалось. Еще три «Хенкеля» ушли под воду, а остальные, сбросив оставшиеся торпеды впустую, удирали под огнем зениток на свой аэродром. Вскоре и немецкие истребители, развернувшись, начали уходить в сторону Восточной Пруссии.
Тревожные сирены на кораблях стихли. Краешек красного солнца быстро скрылся за горизонтом, а кроваво-красный закат перешел сначала в багровую полосу над морем, потом погас. В наступившей тишине ночи слышался только гул корабельных машин и клокотание водяных потоков в кильватерных струях. Эскадра находилась в открытом море, в нескольких десятках километров от берега, когда контр-адмирал Ралль приказал изменить курс и идти на Палангу. Несмотря на потерю героического эсминца «Володарский», который изначально назывался «Победитель», и на серьезные повреждения эсминца «Ленин», эскадра продолжала выполнять боевое задание.
Десантную операцию никто не отменял. Хотя десантники, еще никуда не высадившись, уже понесли потери. Вместе с «Володарским» погиб не только почти весь его экипаж и тридцать два морских пехотинца, но и вся группа диверсантов-корректировщиков. На «Ленине» пожар потушили, а воду, поступающую со стороны оторванной носовой части, пока успешно откачивали, но командующий приказал раненому эсминцу немедленно возвращаться на базу. Правда, в последний момент морпехов, из которых от взрыва торпеды погибли двое, а трое оказались серьезно ранены, перегрузили на другие корабли. Корректировщиков с «Ленина» Лебедев забрал к себе на «Яков Свердлов».
Время близилось к полуночи, когда эскадра вышла в расчетный квадрат. Эскадра легла в дрейф, поджидая флотилию малых судов, предназначенных для погрузки второй волны десантников. Вскоре на флагмане получили условный сигнал с одной из подводных лодок, патрулирующих акваторию вокруг эскадры. Десантные суденышки шли по заливу в темноте. Вереди путь прокладывали «морские охотники» с пушками наизготовку, в их кильватере следовали моторные катера, вооруженные только одним пулеметом. За ними шли гражданские реквизированные буксиры, сейнеры, баркасы и разъездные катерки. Промозглый ветер погнал небольшую волну. Небо заволокло облаками, но дождя не было.
Александр Лебедев, пытаясь вглядеться в темную даль в сторону берега, сжимал ствол своего ППД. Ему было зябко, а мысль о том, что придется лезть в холодную воду, возможно, под вражеским огнем, совершенно не радовала. Между тем, плавсредства быстро подходили к месту сбора. И вскоре оставшимся в строю пяти эсминцам дали команду выдвигаться. Десантная операция «Нерпа» начиналась.
Глава 18
Про место высадки Александр Лебедев помнил, что Паланга считалась маленьким курортным городком «янтарного пояса» Прибалтики, где были длинные песчаные пляжи, добывался и обрабатывался янтарь. Местечко имело долгую историю, начинающуюся с владычества ордена Меченосцев. В городке имелся красивый дворец графов Тышкевичей, построенный в конце 19-го столетия. Еще в архитектурном облике выделялся костел постройки 1907-го года и старинная аптека. Но основную городскую застройку составляли деревянные усадьбы.
На побережье Паланги, за многокилометровым пляжем из белого песка шириной в сотню метров, находилась полоса песчаных дюн, поросших соснами. И там, скорее всего, засели противодесантные силы противника. А длинный пирс, построенный в 1888-м году и выдающийся в море почти на полкилометра из-за слишком малых прибрежных глубин, тоже, наверняка, охранялся со всей немецкой предусмотрительностью.
Не только корабельные диверсанты-корректировщики были распределены по секторам, а и начало всей десантной операции подразумевало четыре направления атаки. По замыслу командования, четыре роты штурмового батальона должны были подойти на плавсредствах каждая к своему сектору. И, после артподготовки, которую предполагалось произвести с помощью корабельных орудий, сходу начать штурм береговых высот, тех самых дюн, поросших лесом.
Был почти час ночи, когда небо плотно заволокло облаками, звезды и луна спрятались, и наступила достаточная темнота. Малевский отдал приказ подойти к берегу на полкилометра и спустить плавсредства с первой волной десанта. Он собирался отвлечь внимание неприятеля от хлипких десантных суденышек неожиданным появлением советских эсминцев в районе Паланги.
Боевые корабли приближались к городу со стороны открытого моря. Но вдруг, с пирса начал светить прожектор. Не раздумывая, Малевский быстро погасил его, отдав команду на поражение. С берега в сторону эсминца сразу выстрелили несколько пушек, но попаданий не добились, и корабль изменил курс, уйдя в темноте чуть севернее, как раз на траверз аэропорта. Ткнувшись форштевнем в мягкий песок, «Яков Свердлов» остановился носом к берегу, и высадка десанта началась.
Лебедев разместился в своей моторке вместе с Павлом Березиным и двумя новыми бойцами, взятыми в диверсионную группу вместо раненых Полежаева и Степанова. Петя Ефимов держал в руках пулемет, а на плече нес брезентовую сумку с запасными дисками. Как радист, он точно подойдет, а вот, хорошо ли Петя умеет обращаться с ручным пулеметом, это пока большой вопрос. Моторист Витя Беличенко пока неплохо справлялся с обязанностями, во всяком случае, он грамотно действовал при спуске лодки на воду с помощью шлюпбалок и завел мотор с первой же попытки. Но как эти двое поведут себя в бою?
Вместе с двумя новыми корректировщиками в лодку Лебедева сели и майор Силин с начальником штаба своего батальона, с собственным радистом, с пулеметчиком, с ординарцем, вооруженным СВТ и с санинструктором, который держал в руках большой саквояж-аптечку с красным крестом на боку. Десять человек с вооружением моторка тянула с трудом. Помогало лишь то, что, несмотря на поднявшийся промозглый северный ветер, море еще оставалось достаточно спокойным, и волны пока не захлестывали низко просевшую в воде лодку. В черноте ночи острое зрение Александра уже различало силуэты береговой возвышенности.
После залпа «Свердлова» по пирсу, немцы на берегу, разумеется, проснулись, объявили тревогу, всполошились и сперва попытались включить другие прожекторы. Только когда эсминцы разнесли огнем несколько штук, в ход пошли осветительные ракеты. К этому моменту все десантные средства уже спустили на воду, и лодки с морскими пехотинцами спешили к берегу, как могли.
Вдоль всей прибрежной полосы небо за мгновения осветилось яркими немецкими ракетами, медленно спускающимися на маленьких парашютах. Почти одновременно со всей полосы прибрежных дюн застрочили пулеметы и заговорили орудия, выцеливая десантные плавсредства и старые эсминцы, подошедшие к берегу довольно близко. Открыв огонь, передний край немцев сразу же проявил себя, вскрыв собственную оборону.
И эскадра советских кораблей не преминула воспользоваться этим обстоятельством. Ведь ее основные силы, расположенные за семь километров от берега, немцы не могли увидеть даже при всех своих чудесах пиротехники. Ракеты освещали только сам пляж, но со стороны моря уже летела смерть в виде залпа всей эскадры по выявленным огневым точкам. Понадобилось всего лишь три залпа, чтобы почти все то, что стреляло у немцев на берегу заткнулось. Где-то в отдалении еще строчил одинокий пулемет и хлопали выстрелы карабинов, но пушки и большинство пулеметов замолчали. Во всяком случае, в секторе Лебедева пока было тихо. Никто с берега не стрелял даже из карабинов. Осветительные ракеты погасли, догорев. И Саша внимательно всматривался в берег, как и положено впередсмотрящему. Они уже находились в каких-то считанных метрах от пляжа.