В сущности, крейсер имел неплохую броню и сбалансированное вооружение для задач рейдерства. Помимо главного калибра, на корабли этой серии устанавливалась достаточная зенитная артиллерия, состоящая из двенадцати 105-мм орудий, из такого же числа 37-мм пушек и из десяти 20-мм зенитных автоматов. На крейсера этого типа ставили даже по четыре трехтрубных 533-мм торпедных аппарата. Но, противостоять на равных крейсер мог лишь кораблям подобного класса. В бою против любого линейного крейсера шансов у «Принца Евгения» не было. Несмотря на то, что назывался он тяжелым крейсером, броня тяжелые снаряды не держала. Максимальная толщина бронирования, кроме башен и боевой рубки, составляла всего 80 мм. Тем не менее, для рейдерства против торговых судов или слабо защищенных конвоев крейсер вполне подходил. Развивая скорость до 32-х узлов, он имел возможность удирать от превосходящих сил, что хорошо продемонстрировал, сбежав от английских кораблей, устроивших охоту на «Бисмарк». Вот только проблемы с котлами высокого давления очень напоминали те, что имелись и на других немецких кораблях с подобными двигательными установками, которые отличались капризностью в эксплуатации и склонностью к перегреву. Отчего у судовых механиков и машинной команды всегда находилась работа по ремонту и обслуживанию энергетической установки.
Название крейсеру дали в честь Евгения Савойского, принца и полководца Священной Римской империи, костяк которой составляли исторические немецкие земли. Этот принц прославился многочисленными победами, смелостью и решительностью, достойными благородного рыцаря. Вот только к флоту он никогда отношения не имел. А от корабля, названного в честь сухопутного героя, ожидать много доблести на море не следовало. Так, во всяком случае, судачили между собой моряки. Слухи относительно того, что новый крейсер ничем не смог помочь в бою линкору «Бисмарк», бросив его в гордом одиночестве на растерзание английской эскадры, упорно ползли по всему немецкому флоту. И экипажу нового корабля предстояло сильно постараться, чтобы перебить эти неприятные слухи каким-нибудь подвигом.
Глядя на новый крейсер с мостика «Тирпица», Эрих Редер ловил себя на мысли, что хорошо понимал настроения моряков эскадры. Он знал, что все эти люди, прошедшие сквозь опасности войны на море, всегда обожают свой собственный корабль и ревностно относятся к другим кораблям, подозревая другие экипажи во всяких грехах. Лишь те люди, кто отдал много лет флоту и изведал все морские опасности в дальних походах, способны по настоящему ощутить профессиональную ревность. И сам он, как человек, прослуживший всю жизнь на флоте, прекрасно понимал моряков. Ведь никто, кроме таких ветеранов морской службы, как он сам, дослужившийся до столь высокого ранга, не мог в полной мере оценить все нюансы восприятия морской души. Но, в отличие от простых матросов, Редер обладал полной информацией и точно знал, что те, кто распространяет среди команд «Тирпица» и «Шарнхорста» слухи о бегстве «Принца Евгения» от англичан, неправы.
Новый тяжелый крейсер сражался уже в первом своем походе. Его команда действовала слаженно, а комендоры даже попадали по вражеским кораблям. И пусть роль крейсера в бою в Датском проливе и была второстепенной, но его экипаж сражался самоотверженно. А это уже немало. Да и покойный адмирал Йохан Гюнтер Лютьенс не просто так отдал приказ крейсеру уходить от англичан на полном ходу. Ведь Лютьенс прекрасно понимал, что в бою с линкорами этот корабль никак не поможет, а, если он пойдет ко дну, пробитый тяжелыми снарядами линкорных главных калибров, то унесет с собой множество моряков, которые погибнут совершенно напрасно. И своим приказом крейсеру убегать Лютьенс спас много жизней. А «Бисмарк» погиб достойно, сражаясь с противником до конца. Присутствие рядом «Принца Евгения» могло лишь немного отсрочить гибель линкора, но не изменить ход морской битвы. Силы оказались слишком неравными. И Лютьенс предвидел это. Вот, если бы, в тот поход вместо «Принца Евгения» пошел «Тирпиц», то исход боя с англичанами мог быть иным.
И Редер до сих пор винил себя, как командующего флотом, что не настоял в тот момент на необходимости дождаться боеготовности второго линкора прежде, чем начинать операцию «Учения на Рейне». Ведь по предварительным планам, в атаке на конвой англичан предполагалось использовать именно два линкора. Один из них связал бы боем охранение из кораблей Королевского флота. А второй в это время смог бы уничтожать транспорты. Но, первоначальную задумку операции приходилось менять на ходу по причине неготовности «Тирпица». Потому и пришлось посылать вместе с «Бисмарком» именно «Принц Евгений».
Глава 3
Начальник разведки Балтийского флота Игорь Добрынин не сидел без дела. Командование высоко оценило сведения, принесенные его племянником Александром Лебедевым из будущего и выданные самим Добрыниным за важнейшую разведывательную информацию. И теперь, воодушевленный поощрениями от руководства, получив гораздо больше полномочий и меньше проверок по линии госбезопасности, Добрынин взялся за дело всерьез, наладив агентуру на оккупированных территориях среди рыбаков. А под видом одной из рыбацких моторных шаланд в акватории, прилегающей к Восточной Пруссии, действовала группа засланных разведкой Балтфлота наблюдателей, уроженцев Литвы с коммунистической ориентацией, которые не столько ловили рыбу, сколько внимательно следили за морскими путями. Шаланды имели радиостанции и особую таблицу кодов в металлическом переплете, которую в момент опасности надлежало выбросить за борт.
Но, немецкие сторожевики за пределами территориальных вод Всточной Пруссии пока появлялись редко, боясь углубляться в акваторию, примыкающую к недавно захваченным вермахтом территориям. Ведь там до сих пор свирепствовал красный флот. Совершали неожиданные рейды со стороны Моонзунда быстроходные торпедные катера. Каботажные транспорты атаковались русскими самолетами, а советские подлодки потопили уже не один корабль, пытавшийся перевозить грузы для немецкой армии в порт Либау.
Рыбаки-разведчики первыми и заметили силуэт тяжелого крейсера, присоединившегося к немецкой эскадре. Уведя свою шаланду на достаточное расстояние от немецких кораблей, они передали короткую шифровку новым секретным шифром, который теперь использовала разведка Балтфлота. Еще одна подобная разведывательная рыбацкая лодка заметила немецкую эскадру чуть позже, подтвердив предыдущее сообщение. Сопоставив факты с теми, о которых знал Саша Лебедев, а работая в своем будущем в военно-морском архиве и интересуясь темой войны с Германией, он знал очень многое, методом исключения Добрынин вычислил, что немецкий тяжелый крейсер, который обнаружили рыбаки, именно «Принц Евгений». Другого и не могло быть. Однотипный «Адмирал Хиппер» находился на ремонте в порту Киля, и стоял в это время на верфи «Дойче Верке» полуразобранный.
Сам Добрынин неплохо знал подобные крейсера, потому что ездил до войны в Германию в составе делегации, направленной руководством флота для изучения вопроса покупки крейсера «Лютцов», однотипного с «Адмиралом Хиппером» и с «Принцем Евгением». Был и еще один корабль этого типа, вступивший в строй в сентябре 1939-го с названием «Блюхер». Но, он отправился на дно уже в апреле 1940-го, расстрелянный с близкого расстояния одиннадцатидюймовыми береговыми орудиями и стационарными торпедными аппаратами в норвежском Осло-фьорде, недалеко от острова Северный Кахольм, во время высадки немецкого десанта в столице Норвегии.
Всего же крейсеров этого типа у немцев насчитывалось пять. Из них три вступили в состав кригсмарине, а еще два оставались недостроенными. Помимо строящегося «Лютцова», Советский Союз перед войной собирался приобрести у Германии и строящийся «Зейдлиц», но немцы, которые уже готовились к нападению на СССР, отказали, пытаясь достраивать этот корабль уже в военное время. Но, как рассказал Саша Лебедев своему дяде, «Зейдлиц» так и не достроят, а внезапно поменяют планы и захотят переделать крейсер в авианосец. Чего тоже не сделают по причине нарастающего военного бремени. В конце концов, недостроенный корабль превратят в плавучий склад, а потом взорвут его в бухте Кенигсберга.