— А кто, кстати, командует их эскадрой? — спросил Трибуц.

— Мне об этом пока не докладывали, — сообщил Пантелеев.

Лебедев посмотрел на них хитро, с ленинским прищуром, и проговорил:

— А мне тут информация поступила по партийной линии, что допросили какого-то немецкого моряка, случайно подобранного из воды нашими подводниками, когда их лодка всплыла ночью в районе гибели «Силезии». Так вот, он рассказал, что, якобы, сам Главнокомандующий всем немецким флотом, гросс-адмирал Эрих Редер, ведет их главные силы. Не знаю, насколько правда, эта информация сейчас проверяется.

— Если так, то точно пойдут сначала к Ханко. Редер — это лис хитрый и осторожный, — пробормотал начальник штаба.

— Маловато я про него знаю, — честно признался комиссар.

— Да и я не густо. Вроде бы деятель какой-то немецкий, вроде морского министра. Так что рассказывай нам, Юра, что о нем знаешь, — сказал Трибуц.

— Ну, если в двух словах, то весь вот этот флот с новыми линейными кораблями, который сейчас враги имеют, этот Редер, можно сказать, выстроил. Из руин Германию поднял, как военно-морскую державу, — поведал Пантелеев.

— Ну, а боевой опыт у него какой-нибудь есть? — спросил Евгений Лебедев.

Начальник штаба кивнул:

— Да, имеется. Академию он закончил и участвовал в Первой мировой войне штабистом у адмирала Хиппера, в сражении у Доггер-банки побывал и в Ютландской морской битве тоже. А после войны он какое-то время, что-то около года, командовал только что достроенным легким крейсером «Кельн», пока его не назначили в командование немецкого флота.

— Ну, тогда это, действительно, хитрый немецкий морской черт, — констатировал Трибуц.

— Да и наплевать, — бросил комиссар. И тут же пояснил:

— Этот Редер, значит, с восемнадцатого или с девятнадцатого года ни одним кораблем не командовал сам. А с той поры двадцать с лишним лет все по кабинетам штаны просиживал. Так что совсем не факт, что командовать эскадрой на море он будет лучше, чем те командиры, кто меньшие должности занимают, но все время на мостиках кораблей жизнь проводят.

— Между прочим, их новейшим линкором командует инженер по фамилии Топп. Тот тоже вряд ли выдающийся флотоводец, — заметил Пантелеев.

— Да и фамилия для флотоводца у него какая-то странная. Топп — это созвучно слову «утоп». Есть в этом что-то от утопленника, — пошутил комиссар.

Тут в дверь осторожно постучали.

— Да! Входите! — громко, хорошо поставленным командирским голосом произнес Трибуц.

И в кабинет вошел один из молодых помощников вице-адмирала, судя по знакам различия на рукавах летнего кителя, лейтенант. Держа в руках черную кожаную папку, он доложил прямо с порога:

— Доставил документы, которые вы просили, товарищ командующий.

— Давай сюда, Петя, — провозгласил Трибуц. Не вставая со своего большого кожаного кресла, он взял папку с бумагами из рук помощника, когда тот подошел вплотную, и не то попросил, не то приказал:

— Организуй нам чай.

А после того, как парень вышел, Трибуц раскрыл папку и, разглядывая бумаги, проговорил:

— Вот. Принесли список всех наших эсминцев и их командиров. Так что будем выбирать, кого там назначить в эти самые «Красные волки».

Глава 14

— Значит, так. Помнишь, Юра, мы с тобой перед войной список рейдерской эскадры писали, а потом распределили эти силы в разные места? Так оттуда теперь эсминцы и возьмем для ударного отряда «Красных волков». Сейчас прочту, что там у нас есть.

Командующий Краснознаменным Балтийским флотом перевернул несколько страниц и зачитал:

— Вот этот список эскадренных миноносцев проектов «Семь» и «Семь-У»: «Гордый», «Грозящий», «Гневный», «Сметливый», «Стерегущий», «Сторожевой», «Стойкий», «Сильный», «Сердитый», «Славный», «Суровый» и «Смелый». Двенадцать кораблей. Вот только «Суровый» в Кронштадте на ремонт поставлен, да у «Гневного» и у «Грозящего» поломки машин обнаружились. Значит, исправных всего девять.

Комиссар возразил:

— Нет, больше. С тех пор мы еще четыре новых эсминца получили, которые достраивались: «Скорый», «Статный», «Страшный» и «Свирепый». Заводчане наши постарались и поднажали. В три смены теперь работают. Я вопросы строительства кораблей теперь сам курирую, с руководством верфей и заводов постоянно на связи. Конечно, не только тороплю директоров предприятий, а и помогаю им по партийной линии, всем, чем могу, да и через свои связи в Москве надавливаю, чтобы центр все нужное быстро досылал, а наши чтобы вовремя все необходимое для производства получали. Поставки отладили со всей страны, потому и быстрее стали работать судостроители.

В этот момент снова вошел лейтенант по имени Петя. На этот раз с подносом, поставив который на стол перед тремя начальниками, он быстро удалился. На подносе дымился чай в хрустальных стаканах, обрамленных серебром тяжелых гербовых подстаканников, оставшихся в адмиралтействе с царских времен. Что наглядно демонстрировало присутствующим, что далеко не все разворовали в 1917-м году революционные матросы. Отдельно в серебряной конфетнице лежали сушки. Взяв одну из них, похрустев ею во рту и запив чаем, начальник штаба вдруг поинтересовался:

— Кстати, а что у нас там по тяжелому крейсеру «Петропавловск», который бывший «Лютцов», купленный в Германии? Как строительство его движется? Ускорили, надеюсь, достройку? Есть новые донесения какие-нибудь?

Комиссар кивнул, отхлебнул чай и сказал:

— Есть сдвиги. Понятно было, когда немцы начали открыто саботировать строительство, а их специалисты побежали к себе домой, что ничего немецкого для этого корабля мы уже не получим. А когда наша разведка точную информацию выдала, что война начнется 22-го июня, я сразу поставил перед партийным руководством Балтийского завода вопрос о том, что надо срочно проект переделывать на наше оборудование и вооружение. Договорились быстро дооснастить крейсер тем, что есть у наших кораблестроителей в запасе. Решили проблему с паропроводами и с насосами для питания котлов. Приспособили, немного переделав, запасные агрегаты от наших кораблей. Так что достраивают сейчас крейсер. Все ресурсы промышленности привлечены.

Начальник штаба, отпив чай, добавил:

— Кавторанг Вонифатьев, который назначен «Петропавловском» командовать на достройке, вчера доложил мне, что готовность крейсера уже семьдесят пять процентов. Все главные и вспомогательные механизмы смонтированы. Готовы весь первый уровень надстроек, труба и нижние половины мачт. Система управления стрельбой действует. Две башни главного калибра полностью доделали. В носовой и кормовой уже установили орудия по двести три миллиметра и снарядные элеваторы. Еще поставили те автоматические 20-мм пушки, что уже были нами раньше получены из Германии, а также и 37-мм полуавтоматы установили. Закончили монтаж котлов, турбин, трубопроводов, генераторов, даже водоотливных средств. Проводку всю проложили. Сейчас испытывают силовое оборудование, доделывают мостик и готовятся к ходовым испытаниям. Вот только не знаю, насколько быстро доделают все до полной готовности. Как сказал Вонифатьев, экипаж тоже укомплектован процентов на семьдесят пять, больше тысячи человек уже набрали.

— Ну, что ж, новости неплохие. А вот что с двумя другими башнями главного калибра и с остальным вооружением? — спросил Трибуц.

Ответил снова комиссар:

— Кораблестроители предлагают по-быстрому установить в верхних башнях крейсера наши новые шестидюймовые орудия Б-38. А вместо немецких пушек вспомогательного калибра есть предложение оснастить крейсер пусковыми установками для ракет, которые выпускаются на заводе «Арсенал». Эти ракеты уже хорошо себя показали на торпедных катерах во время десанта в Хельсинки. К тому же, установлены будут ракеты гораздо более дальнобойные самой новой модификации, — рассказал Евгений Лебедев.

— Если по-другому быстро не сделать, то пусть хотя бы так оснастят. Правда, получится уже не полноценный тяжелый крейсер, а какой-то странный несусветный корабль, — скептическим тоном проговорил главком флота, разжевав очередную сушку.