Сорок первый год «Адмирал Шеер» начал с охоты в южной части Атлантики, куда благополучно прорвался, уйдя от преследования английской эскадры, да еще и дозаправился с танкера «Нордмарк» в условленной точке. От архипелага Тристан-да-Кунья рейдер направился прямиком в Индийский океан, где потопил еще три судна. Однако, их сигналы бедствия уловили английские крейсера, сразу пустившись в погоню. Впрочем, развив полный ход в 28 узлов, «Адмирал Шеер» благополучно ушел от преследования обратно в Атлантический океан, а потом достиг немецких берегов, бросив якорь в бухте Киля 1-го апреля 1941-го года. За время этого похода тяжелый крейсер прошел сорок шесть тысяч миль, отправив на дно шестнадцать судов противника. За такие успехи в рейде командира корабля Теодора Кранке повысили в звании до контр-адмирала. И вот теперь Эрих Редер планировал использовать опыт этого моряка во время штурма Моонзунда.
Гросс-адмирал надеялся, что «Адмирал Шеер» не подведет эскадру главных сил кригсмарине, а станет отличной заменой не оправдавшему надежд «Принцу Евгению». И пусть «Адмирал Шеер», в отличие от «Принца Евгения», имел всего шесть орудий главного калибра, но, качественно они превосходили восемь главных пушек того тяжелого крейсера. На «Адмирале Шеере» устанавливались отличные орудия калибра 283-мм, подобные тем, которыми вооружался линейный крейсер «Шарнхорст», а вдобавок к ним стояли восемь 150-мм пушек с башенными щитами. Зенитная артиллерия после модернизации включала шесть 105-мм орудий, восемь 37-мм и десять 20-мм автоматических пушек. Имелись и два четырехтрубных торпедных аппарата калибром 533 мм. Длина корабля составляла 186, а наибольшая ширина превышала 21 метр при осадке 7,4. Так что боевая единица кригсмарине, пришедшая на замену «Принцу Евгению», выглядела вполне полноценной.
Ровно в пять часов утра в воскресенье третьего августа начальнику БОБРа Елисееву доложили, что подводниками на траверзе латвийского портового городка Вентспилса, который немцы, оккупировав, вновь называли Виндау, замечены тяжелые корабли кригсмарине, идущие в сторону Ирбенского пролива следом за тральщиками. По силуэтам были опознаны «Тирпиц», «Шарнхорст» и еще какой-то крейсер типа «Дойчланд». Подводники не смогли провести торпедную атаку, потому что охранение ордера, состоящее из миноносцев и эсминцев, атаковало советскую дозорную подводную лодку, отогнав ее глубинными бомбами. Впрочем, сообщение в штаб лодка все-таки передала.
— Ладно, предупрежден — значит вооружен! — высказался генерал.
Он сразу приказал привести береговые батареи на полуострове Сырве и на западе острова Эзель в полную боевую готовность, но пока не стрелять. Елисеев решил подпустить противника поближе и начать обстрел лишь тогда, когда немецкие корабли подойдут к минным заграждениям, установленным у входа в Ирбенский пролив. Тогда советские артиллеристы получат возможность не попусту тратить снаряды, а бить прицельно. Елисеев выжидал подходящего момента. Но, выжидали и немцы. Тяжелые корабли немецких главных сил не открывали огонь, двигаясь малым ходом и дожидаясь, когда тихоходные тральщики достигнут границы минных заграждений и начнут разминирование.
А с противоположной стороны, от Рижского залива, к Ирбенскому проливу подходили оба советских линкора и крейсер «Киров». Стоя на ходовом мостике флагманского «Марата», Юрий Федорович Ралль всматривался в горизонт через бинокль, думая в этот момент о том, смогут ли корабли под его командованием повторить подвиг броненосца «Слава», до последнего сражавшегося против превосходящих сил немецкого флота. Теперь же положение казалось не таким уж и отчаянным, как тогда у «Славы». Даже пока приблизительно равным. Два новейших линейных корабля и один тяжелый крейсер у немцев против двух старых русских линкоров с одним средним крейсером.
Еще, конечно, у немцев имелись эсминцы и миноносцы, да где-то, возможно, затаились и другие боевые корабли. Например, не ясна пока была дислокация легких крейсеров «Кельн» и «Лейпциг», как и то, будет ли принимать участие в штурме архипелага немецкий броненосец «Шлезвиг-Гольштейн». Но, Ралль уже знал, что со стороны открытого моря на помощь к линкорам спешат легкие силы КБФ во главе с контр-адмиралом Малевским, идущим на лидере «Минск». Конечно, немецкие тяжелые корабли имеют преимущество в бронировании и в артиллерии, но зато им придется действовать еще и против береговых батарей Моонзунда, которые поддержат огнем советский Балтийский флот. Да и торпедные катера готовы атаковать в подходящий момент. Мины, опять же, наготове. Тральщики КБФ заграждения успели поставить вовремя. Пусть теперь немцы под огнем береговых орудий пробуют разминировать.
— Посмотрим еще, чья возьмет на этот раз, — проговорил Ралль, опуская бинокль.
Глава 21
Погода благоприятствовала, когда Александр Лебедев шел на торпедном катере «Г-5» во главе своего особого катерного отряда волнового управления. Скорость в полсотни узлов на глиссаде заставляла корпус реданного катера чувствовать каждую самую незначительную волну, подпрыгивая на ней, как на жесткой кочке. И казалось, что этим кочкам не будет конца. А каждая такая водяная кочка сотрясала не только сам катер, но и тела моряков. Под рев двигателей, разбрасывая тучи брызг, торпедный катер, приподнявшись всем корпусом на уступе редана, буквально летел по гребням небольших волн довольно спокойной Балтики. Шум и постоянная вибрация всегда сопутствовали службе катерников. Но, Александр уже успел достаточно привыкнуть к особенностям подобных катеров-глиссеров.
Дюралевый корпус катера имел характерные обводы скуловых линий и обтекаемую форму. Рубка тоже была из дюралюминия, клепаная и без броневой защиты. Она оснащалась прямоугольными смотровыми окошками из плексигласа. Со временем судостроители стали заменять плексиглас на бронестекло, хотя какую-либо броню для рубки так и не сделали. Никакого мостика наверху не предусматривалось. Имелся лишь люк впереди рубки, из которого можно было высунуться ради лучшего обзора.
За люком рубки находилась мачта, а за ней еще один люк — место для пулеметчика. За рубкой в желобах лежали две торпеды, которые сбрасывались с кормы. Вот только палуба на катере «Г-5» была очень покатой, потому свалиться за борт труда не составляло, стоило лишь немного зазеваться, тем более, что море всегда раскачивало легкий торпедный катер, словно поплавок. В сущности, знаменитый конструктор Туполев и конструировал этот маленький быстроходный кораблик, взяв за основу поплавок от гидросамолета. Разрабатывая этот торпедный катер, специалисты конструкторского бюро Туполева думали о повышении обтекаемости и уменьшении аэродинамического сопротивления ради лучших скоростных характеристик. А вот об удобствах для моряков и о практичности катера, на котором, фактически, отсутствовала нормальная палуба, вместо которой имелась выпуклая покатая поверхность, никто из разработчиков не подумал. Из-за недостатков туполевских катеров те моряки, кому довелось служить на них, между собой говорили: «А что вы хотите? На название посмотрите: «Г» — так и есть, тот случай, когда суть отражена в названии верно».
Обшивка крепилась на заклепки, а продольная коробчатая килевая балка вместе со стрингерами и шпангоутами обеспечивала жесткость конструкции. Вот только прочности, при волнении моря более четырех баллов, не хватало. На высокой волне заклепки начинали разбалтываться, что приводило к появлению течей, а то и к переламыванию корпуса. Внутри катера поперечные переборки делили пространство на пять отсеков: форпик, машинное отделение, рубка с местом радиста по правому борту, топливный отсек с цистернами и торпедный отсек. При выходе в море форпик, куда можно было проникнуть только через квадратный люк в палубе на носу, задраивали. Рубка и машинное отделение сообщались между собой через дверь, находящуюся внизу слева от командира. А справа сзади находился выход в торпедное отделение, к желобам, на которых лежали две торпеды.