— В чём дело? — Возмущение интеллигентного очкарика было натуральным, но каким-то… слабеньким. А в голосе прозвучали жалобно-визгливые нотки.

— Чё? — главнюк скрутил газету в трубочку и хлопнув жертву по голове, глумливо спросил: — Чё ты сказал?

— Вы! Вы…

— Да пошёл ты на *уй, дядя! — «Атаман» замахнулся, но скорее пугал, чем хотел ударить. — А ну свали отсюда, быстра!

Бывший владелец газеты, ищущим взглядом оглядел вагон, но видя, что заступиться за него некому, схватил свой худенький портфель и попытался выбраться из своего отсека. Но ловко поставленная ему подножка, уронила его на грязный пол. А пытаясь встать, он ещё и получил пинок под зад. Но через полминуты его уже не было в нашем вагоне. Фантастика. Вот ведь как газета Советский спорт помогает интеллигенции быстрее передвигаться в пространстве.

А главный бабуин стал читать газету. Или делать вид, что читает. Возможно, он просто оглядывал вагон в поисках новой жертвы. И он её нашёл. А точнее не её, а их.

Тётки с сумками сделали вид, что им срочно надо выходить на следующей остановке. Они подхватили свою поклажу и скрылись за дверями тамбура. Женщина с высокой причёской подхватив своего мужа исчезла вслед за ними.

В вагоне остались только я, а в придачу девочки с мадамой и скрипкой. Я сидел в уголке с надвинутой почти на глаза кепкой. Бросив на меня взгляд, и видимо признав неопасным, шпана весело гогоча уже подкатывала к прилично одетым девочкам. Типа, давайте познакомимся, а чё мы таки серьёзные и прочий бред… И если бы только слова. Словесный свой понос разнузданная молодежь сопровождала вульгарным рукоблудием.

Главарь схватил одну из девчонок за шею. И притянув к себе пытался то ли поцеловать, то ли лизнуть, со словами: ути какая сладенькая…

В ответ на это он получил звонкую оплеуху от старшей девушки. Не знаю, кто она им это старшая? Мама или учительница, но смелости ей не занимать.

Злодея даже отшатнуло от такого неожиданного удара. Но с красной от пощёчины щекой он подскочил к обидчице. Схватив её за горло левой рукой, правой он выдернул из кармана нож. Не выкидной, как у меня, а что-то тифа самодельной финки. Делает медленный замах, отводя руку с ножом чуть в сторону…

— Убью, сука! Порежу, на *уй!..

* * *

Блин. Ну, когда всё это закончится? Видимо никогда. И почему я с такой периодичностью влипаю в такие вот никому не нужные ситуации? Ехал себе незнамо куда, не трогал никого, и тут нате вам с кисточкой. Конечно, мне хотелось сказать им что-нибудь оскорбительное. Типа как герой Сергея Никоненко в фильме «Классик»: Эй! Половые активисты… Ну или что-то в этом роде. Но медлить нельзя.

До парня с ножом мне всего метра полтора. Так на один подшаг. Я резко делаю этот шаг. Двумя руками захватываю его правую кисть. Большими пальцами обеих рук отжимаю кисть с ножом от себя, сильно пробиваю правой ногой в пах. Бить неудобно. Места промеж сидений мало, но попадаю. Его сгибает вперёд, а я рывком закручиваю его руку против часовой стрелки. Пацанчик красиво перелетает вслед за своей выкрученной рукой и шмякается на пол, попутно потеряв нож, выпавший из заломленной руки. Продолжая удерживать его руку левой, пробиваю сжатыми фалангами правой руки в кадык. Сильно бью. Не жалею. Противник хрипит и корчится. Уже не боец.

Двое других, сперва опешив от такого неожиданного отпора от явно более мелкого пацана, быстро приходят в себя. Тот, что был ближе ко мне, с рыком тупо бросается на меня, сжав кулаки.

Ухватившись руками за металлическую петлю на спинке сиденья пробиваю нападающему в грудь сразу двумя ногами. Мои совковые ботинки для этого вполне подходят. Его сносит назад и он заодно с собой прихватывает второго. Быстро встаю на ноги и прыгаю вперёд. Удар сверху вниз ногой в лицо лежащего. А потом прыжок уже обеими ногами ему на грудь. Не удерживаю равновесия и падаю в сторону. Нехило так приложившись боком о деревянное сиденье. Но мой оппонент повержен. Пока я поднимаюсь на ноги, второй противник уже выбрался из-под своего сотоварища и уже держит в руке ножик. Тоже какая-то самоделка. Держит он неумело, рука чуть в сторону. Удар в меня планируется снизу вверх и прямо в пузо.

Щас. Как же…

Так я и позволил втыкать грязные железки в мой многострадальный живот. Тупо пробиваю ему ногой прямо по яйцам, а двумя руками бью скрюченное тело по ушам. Он уже на коленях у моих ног. Нож выпадает из его руки. Кулаком в шею сзади. Там есть такая косточка в позвоночнике. Туда и бью. Готов. Ещё один в отключке.

Оглядываю поле битвы. Всё как у Пушкина: О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями?

Кто, кто? Я, конечно.

Итак. Что мы имеем? Первый уже не корчится. Затих. Понимаю его. Удар в кадык это тебе не хухры-мухры. Может и сдох уже. Туда ему и дорога. Да. Нет… Вроде ещё подёргивается. Третий без сознания. Второй?…Хватаю лежащего в проходе за волосы левой рукой, а кулаком правой пробиваю в висок. Нокаут.

Счёт: Три — ноль. Пора сваливать из этого вагона.

* * *

Гляжу на испуганно замерших девочек. Глаза у всех, как в аниме, на пол-лица. Одна из маленьких скрипачек зажимает рот ладонями.

Тошнит её, что ли? Или старается не закричать? Молча делаю им знак рукой, типа валите отсюда, да побыстрее!

Старшая понятливо кивает, подхватывает своих спутниц. Вся троица, шумно топоча исчезает через тамбур в соседнем вагоне.

Я быстро шмонаю сперва ближних двоих, а потом и третьего врага. Денег немного. Забираю все бумажки. Снимаю у одного из них часы «Ракета». Пригодятся, время сверять. Бросаю в рюкзак. А что? Трофеи — это моё законное. Что с бою взято, то свято! Меня так учили. Правильно меня учили.

Ножи не трогаю. Качество говёное, сразу видно. Если их менты найдут, а на ножах только их отпечатки. Пусть тогда и думают, кто кого побил…

Подхватываю свой рюкзачок, а заодно и недопитую бутылку с лимонадом. На ней мои отпечатки. Не стоит оставлять свои пальчики на поле боя. Оглядываю вагон, перед тем как уйти…

Блин. Девочки! Скрипку-то вы забыли. Беру с собой футляр с инструментом, и двигаюсь в ту сторону, куда исчезли мои попутчицы.

В соседнем вагоне их уже нет. Тут вообще никого нет. Так бывает иногда, когда люди, подъезжая к своей станции кучкуются ближе в первому и последнему вагону. Житейская мудрость: Там ближе к выходу с платформы. А иногда наоборот собираются в центре поезда. Потому что там ближе к пешеходному мостику над путями. Местные они всё знают. И где ближе, и где быстрее.

Ну а я иду дальше. В следующем вагоне пара скучающих пассажиров. Моих попутчиц снова нет. Ещё два вагона прошёл… Поезд стал притормаживать. За тёмными окнами стало больше огней. Подъезжаем к станции.

Что за станция такая?

Орехово-Зуево.

С шипением раскрываются двери.

Эпилог

Выхожу на платформу и осматриваюсь. Из вагона, где я бился, никто не выходит. И радует, что туда никто и не заходит, так как пассажиры в основном собираются у головного вагона. Двигаюсь туда и почти сразу замечаю девчонок. Одни пассажиры уже зашли в вагоны, другие уже вышли и ушли, а эти стоят на месте. Старшая чего-то выговаривает одной из девочек.

Ясно чего. «Почему ты оставила скрипку в вагоне?»

«А потому…» — мысленно отвечаю ей. «Потому что испугалась. Как и все вы трое.»

Не спеша подхожу к ним. Старшая меня не видит, стоит ко мне спиной. А младшие уже заметили меня, но не подают виду. Я что, такой страшный?

— Девочки! Вы скрипочку забыли.

Мадама оборачивается ко мне и примерно с полминуты молча глядит на меня.

Смотрю на неё и снова повторяю:

— Я говорю. Вы скрипку свою забыли. Возьмите! — протягиваю футляр.

— Спасибо! — скупо благодарит старшая, забирая скрипку.

— Не за что… — кидаю им я, и развернувшись начинаю удаляться в сторону стоящих на привокзальной площади автобусов.

* * *