Химическим карандашом на обрывке тетрадного листка, выпрошенного у оперативного дежурного, Саша написал суть просьбы Малевского про Марину, не забыв упомянуть о необходимости начинать эвакуировать не только раненых, но и всех тех городских жителей, которые мало помогут в обороне Либавы, детей, женщин, специалистов мирных профессий, учителей, партийных и советских работников, а также оборудование городских предприятий и документы из канцелярий советских учреждений и архивов. В конце письма он не удержался и приписал, что управление обороной базы организовано неважно, приведя собственный пример и пожаловавшись на то, что экспериментальные САУ, едва разгрузив их с сухогрузов, сразу бросили в атаку вместо танков. Ну, и передавал, конечно, маме, Наташе и дяде Игорю большой привет. Последнему он собирался в ближайшее время отправить рапорт по официальным каналам, как начальнику РОШ.
Малевскому удалось не только выпросить у дежурного конверт из вощеной бумаги, но и даже запечатать послание большой сургучной печатью штаба. И теперь письмо выглядело солидным и официальным. До аэродрома они с командиром добрались только ближе к полуночи все на той же полуторке. Причем, Малевский теперь ехал в кабине, а Лебедеву пришлось снова трястись в кузове, хотя пустой грузовичок подпрыгивал на ухабах грунтовки еще сильнее. Никаких светомаскировочных устройств не имелось, потому машина двигалась в ночи с выключенными фарами и ползла довольно медленно. Хорошо еще, что водитель оказался старослужащим и знал, куда следует ехать, потому что из-за повсеместной светомаскировки огни нигде не горели и почти ничего видно не было. Хорошо еще, что небо оказалось безоблачным, и кое-как доехали при свете луны и звезд, а также полоски багрового зарева над горизонтом где-то далеко на юго-западе, над линией фронта. Оттуда периодически доносились и звуки артиллерийских залпов.
Сам аэродром принадлежал авиации флота. И он тоже никак не освещался. На КПП, казалось, не было ни души, но, как только они приблизились, оттуда их окликнул какой-то краснофлотец с винтовкой СВТ в руках и в бескозырке, приказав остановиться и предъявить документы. Малевский вышел к нему, представился, и попросил немедленно позвать своего племянника, летчика Малевского. Боец вернулся в караулку и доложил там кому-то. Изнутри послышалось какое-то недовольное ворчание, и вскоре на пороге показался начкар в чине старшины, вооруженный пистолетом-пулеметом ППД.
Он представился:
— Старшина Василий Сергеев, начальник караула.
Посветив электрическим фонариком, и увидев перед собой военмора высокого звания, одетого в парадную форму, Сергеев проговорил:
— Днем приезжайте, товарищ капитан первого ранга, сейчас время позднее, все летчики давно уже спят.
— Дело срочное, старшина. Просто так я бы не приехал. Давай, буди его прямо сейчас. Со мной тут важный человек из разведки штаба флота. Он тоже им интересуется, — ввернул Малевский, намекая на Лебедева.
— Я не имею такого права, летчиков будить, да и покидать караульное помещение до окончания смены не могу, — возразил старшина.
— Я понимаю, что до казармы топать полкилометра тебе неохота. Бойца тоже посылать не хочешь, жалеешь или боишься ослабить караул. Понимаю. Время военное. Бдительность не помешает. Ну, так позвони дежурному, пусть там племяша моего разбудят, да сам он сюда придет, — потребовал Малевский.
— Так связи нет. Телефон в караулке недавно перестал работать, — объяснил старшина.
— И часто у вас такие проблемы со связью? — спросил Малевский.
— Бывают иногда, — неуверенно ответил Сергеев.
— А ты не думаешь, что это диверсанты могли линию перерезать? — подал голос Лебедев, выпрыгнув из кузова «полуторки».
— Я послал Рогова, второго бойца, проверить линию. Если бы перерезали, он бы уже тревогу поднял, — сообщил старшина.
— А сколько времени прошло, как боец ушел? — спросил Александр. Нехорошее предчувствие все больше завладевало им.
— Так, двадцать минут прошло, — сказал Сергеев, взглянув на часы в свете своего фонарика.
— Не многовато ли? — спросил Малевский.
И тут возле железного забора, тянущегося от КПП, метрах в тридцати, в направлении как раз перпендикулярном спине начкара, Лебедев уловил какое-то движение. Пока они разговаривали, какие-то люди в гражданском беспрепятственно перелезали через забор на территорию аэродрома, перерезав колючую проволоку, идущую поверху. И этих людей Лебедев насчитал человек десять. Забираясь на довольно высокий забор, они вставали друг другу на плечи. В руках у одного из них в лунном свете он заметил немецкий автомат, а у других имелись карабины.
— Диверсанты там, у забора! — заорал он и рванул из кобуры свой «ТТ».
Тотчас началась пальба. Причем, пули полетели откуда-то из кустов, росших у дороги метрах в пятидесяти до КПП. По этой дороге они только что проезжали. Начкар тут же упал замертво, подстреленный невидимыми снайперами сразу двумя пулями. Одна попала в грудь, а другая — в висок. Похоже, били на свет фонарика бедолаги Сергеева.
— Укрыться в помещении! — закричал Лебедев, вталкивая туда Малевского, одетого в белый летний китель, который легко мог стать следующей мишенью.
Нагнувшись, Александр прихватил автомат убитого, услышав в этот момент, как пули вжикнули над головой, и, влетев в караулку следом за Малевским, занял позицию в дверном проеме, улегшись животом на бетонный пол. Боец с СВТ, между тем, выстрелил в сторону кустов из открытого окошка пропускного пункта. В ответ опять прилетели две пули, только на этот раз не попали, а, отрикошетив от бетонного потолка КПП, воткнулись в письменный стол, пробив насквозь столешницу и застряв в пачках караульных журналов, которые лежали внутри в ящиках. Уловив взглядом одну из вспышек от выстрелов, Лебедев послал туда из ППД покойного старшины длинную очередь. Ему даже послышался короткий вскрик. Во всяком случае, снайперы диверсантов перестали стрелять. Боец с СВТ по-прежнему держал кусты на мушке. Но, поняв, что снайперы могут бить по вспышке выстрела, пока выжидал.
Лебедев лихорадочно думал, что предпринять. Ждать было нельзя. У диверсантов, наверняка, есть гранаты. Так что в любой момент могут в окошко «колотушку» закинуть. Чтобы не подпустить их, нужно оборону и снаружи КПП держать. А там никого нет. Впрочем, там остался водитель, а у него есть в кабине грузовичка табельная «трехлинейка». И, если он за своим грузовичком заляжет, да еще если и стрелять умеет, то тогда шансы продержаться есть. Помещение КПП сделано из бетона. Стены из стрелковки не пробить. Окна под потолком узкие, вроде бойниц, и их всего два. Наскоком трудно взять. А, вдруг, шофер не умеет стрелять? Или трусом окажется? Что тогда?
И тут со стороны «полуторки» как раз раздался выстрел, затем — второй. А кто-то снаружи, с другой стороны, с той, где диверсанты лезли через забор, закричал, причем, совсем не по-немецки. Лебедев точно не знал, что это за язык.
— На латышском, гады, разговаривают, — тихо проговорил Малевский, стоя возле второго дальнего окна.
Никакого оружия у командира не имелось. И Лебедеву пришлось отдать ему свой «ТТ». Теперь они держали оборону вчетвером. Лебедев с ППД, Малевский с пистолетом и краснофлотец с СВТ внутри КПП, а водитель с «трехлинейкой» — снаружи.
— Это, наверное, «Айзсарги», местные фашисты, — пробормотал краснофлотец.
Потом добавил:
— С нами инструктаж недавно проводили, что они могут неожиданно нападать на караулы.
И тут Лебедев вспомнил, что, действительно, были в этих краях такие местные «народные мстители», боровшиеся против «советской оккупации». Они нападали на военные части, убивали коммунистов и местных рабочих, поддерживающих советскую власть. Так что, может, они и не немецкие диверсанты, но враги, однозначно. Но это — к лучшему, потому что с таким количеством отлично подготовленных, оснащенных и вооруженных до зубов немецких диверсантов им вчетвером никак не справиться, а с этими, может, и удастся. Но не пришлось. Услышав выстрелы, на аэродроме, хоть и с опозданием, подняли тревогу. Взвыла сирена, зажглись прожектора, и люди у забора заметались, пытаясь бежать. Но не успели. Через считанные мгновения на них скрестили световые лучи с вышек и ударили с разных сторон пулеметы. Лебедев наблюдал, как фигуры в гражданском прыснули в разные стороны, пытаясь разбежаться, но были скошены пулеметчиками. Все секторы вокруг оказались пристреляны заранее. Из кустов еще кто-то пытался отстреливаться, но совсем недолго. Потом и оттуда побежали.